Font Size

Cpanel

Модернизация нефтеперерабатывающего комплекса страны – настоятельная необходимость времени

НЕФТЬ. ГАЗ. ХИМИЯ: ООС; Интервью с Шмаль Г.И.

На протяжении не одного десятка лет перед отечественной экономикой стоит одна из важнейших задач – модернизация нефтеперерабатывающей отрасли. Еще в 90-е годы была поставлена, так и невыполненная цель - довести показатель глубины переработки к 2000 г. до 75%. В Государственной программе «Энергетическая стратегия России до 2020 года» декларировалась необходимость к 2010 году достигнуть глубины переработки нефти 75%, а к 2020 году – 85%. В действующей Энергетической стратегии России на период до 2030 г. предусматривается очень ограниченный перечень направлений научно-технического развития отраслей ТЭК. В действительности, средний показатель ГПН по отрасли за 2009-2010 гг. ниже 70%. А в 2011 году, по официальным данным, глубина переработки нефти упала до 70,8%, что являет собой самый низкий показатель за последние семь лет. Ближайшее будущее в этом вопросе также остается неясным, т.к. со ссылкой на достоверные источники СМИ сообщают, что шестнадцать крупных отечественных компаний обратились в правительство РФ с просьбой пересмотреть четырехсторонние соглашения по модернизации нефтеперерабатывающих заводов и перенести сроки ввода установок в среднем на год.


О том, какие нужно принять меры для успешного достижения поставленных задач в модернизации нефтеперерабатывающей отрасли, что этому препятствует, перспективах ее развития, и на другие вопросы журнала «ЭВР» отвечает президент Союза нефтегазопромышленников России Шмаль Г.И.

Вопрос: - Генадий Иосифович, исполнилось 20 лет приватизации российской нефтяной промышленности. Как Вы оцениваете ее результаты?
Ответ: - На фоне общей приватизации в стране, которая, как известно, прошла с крупными ошибками и негативно сказалась на благосостоянии всего народа, в нефтегазовой отрасли она прошла более организованно. Как помним, в начале 90-х, объемы добычи нефти в стране значительно упали и только в связи с приватизацией, когда произошла серьезная реструктуризация нефтяной промышленности и были созданы вертикально интегрированные компании (ВИНК), темпы роста добычи стали наращиваться. Вместе с тем, были и издержки в этом процессе, которые коснулись, в первую очередь, маленьких компаний, как их называют, «малыши». Они так и не получили нужного статуса в отрасли. Если в начале приватизации на долю малых компаний приходилось до 20% объемов добычи нефти, то сегодня всего 2-2,5%.
На сегодня в нашей отрасли будет всего 150 малых предприятий, которые занимаются добычей нефти, а, к примеру, у американцев несколько сотен тысяч таких предприятий. Но у них совершенно другая система налогообложения малого бизнеса. Условно говоря, если скважина дает всего ведро нефти в сутки, она считается выгодной, рентабельной. У нас же считается не рентабельной скважина, если она дает меньше 4-х тонн в сутки, и выводится в простаивающий фонд. И таких скважин наберется – 25-30 тыс. Отдать бы их малому предприятию, у таких компаний «обоз» меньше, организация труда эффективней, производительность в 2-3 раза выше, непрофильных расходов меньше, а в результате - хорошие экономические показатели. Как пример, компания РИТЭК, которой недавно отметили 20 лет. Я – один из тех, кто стоял у истоков создания этой компании, все эти годы входил в состав совета директоров. РИТЭК начинал с того, что брал скважины у Когалымского предприятия, восстанавливал их, добывал нефть, половину отдавал владельцу скважины, а половину реализовывал сам. За счет этого компания набирала обороты, опыт работы.
Но в силу несовершенства существующего законодательства, ей пришлось немало выдержать претензий со стороны проверяющих, контролирующих органов власти, которые задавали вопрос, на каком основании ты забираешь половину нефти и реализуешь ее. И к хозяину скважины были у них претензии, по какому праву вы передали в аренду скважину, нет такого закона, значит деятельность такая противозаконная. Казалось бы, чего проще, издайте такой приказ, постановление правительства разрешить недропользователям передавать простаивающие или бездействующие скважины в аренду малым предприятиям. Цена вопроса – 10-15 млн т нефти в год, или несколько миллиардов долларов дополнительного дохода, если продать эту нефть за рубежом.
Правда, есть у нас и положительные примеры, как в Татарстане, где более 20% добычи нефти из 32 млн т приходится на малые. Для этого руководством Татарстана было принято целый ряд мер по стимулированию, в т.ч. определенные налоговые льготы малым компаниям. Недавно мы отметили 60 лет Ромашкинскому месторождению и объединению Татнефть, где добыча нефти пусть и не быстрыми темпами, но растет.
Чтобы с малыми компаниями у нас дела стали обстоять лучше, необходимо принять отдельный закон о развитии малого предпринимательства в нефтяной и газовой отрасли. Можно возразить, что есть общий закон, но наши малые предприятия к этому закону не подходят с точки зрения оборота. Скажем, добывает такое предприятие 100 тыс. т нефти и у него оборот несколько сотен млн долл., а в общем законе для малых предприятий есть ограничения как по обороту, так и по численности работников в предприятии. Этот вопрос мы несколько раз поднимали в Думе, но до сих не удалось убедить законодателей, как и руководство в отраслевом министерстве энергетики.

Вопрос: - Известно, что нефтяная отрасль начинается с разведки, бурения, не зря же Ваши учителя, Геннадий Иосифович, напоминая об уважительном отношении к этой профессии, говорили в свое время, что «нефть находится на кончике долота». На Ваш взгляд, как приватизация повлияла на разведку и бурение в нефтегазовой отрасли?
Ответ: - За годы приватизации мы не только сдали позиции, но, как говорят, угробили разведочное бурение в стране. За 2011 год его объем составил 710 тыс. м, в то время как в середине 80-х он составлял в год 7,5 млн м. В одной только Тюмени бурили более 3-х млн.м разведочных скважин. Пока не пробурил скважину, ты не узнаешь характеристик залежей, без которых невозможно проводить последующие технологические процессы. Сегодня из бюджета на эти виды работ выделяется около 20 млрд руб., но по самым скромным подсчетам, необходимо выделять - 20 млрд долл., плюс еще сами бы компании выделяли 180-200 млрд руб. на это направление. Но это только для того, чтобы бурить там, где уже добывают нефть, а новых разведанных месторождений практически нет. За последние десять лет, пожалуй, только Лукойл открыл месторождение Владимира Филановского на шельфе Каспийского моря около 200 млн т извлекаемых запасов. Более того, сегодня, если бы даже с финансами был решен вопрос, то создать даже десяток буровых бригад просто невозможно. Если в прошлые годы были знатные буровые бригады в той же Тюмени, то сегодня таких нет, хотя геология должна быть впереди всех приоритетов, т.к. она обеспечивает и дает полную картину о возможностях развития стратегических отраслей любого государства.
Как пример, минуло больше года, как произошло разделение «серой зоны» с Норвегией на шельфе Баренцева моря, у наших соседей идут полным ходом работы, за это время они провели сейсмику на более чем 11 тыс. км, а мы даже не подступали. Я не считаю, что сегодня нужно начинать добычу на шельфе, потому что она очень дорогая. Одна пробуренная скважина на шельфе обойдется в 100 млн долл. И без поддержки государства такие работы не под силу любой из наших компаний. Но разведку вести нужно обязательно, чтобы знать наш потенциал в перспективе. Кстати, это касается и других регионов страны, к примеру, Восточной Сибири.

Вопрос: - Каким может быть Ваш комментарий к заявлению группы российских ученых о необходимости немедленного прекращения нефтепереработки в России, что это, дескать, «ресурсное проклятие» страны, которое приносит стране колоссальные убытки, т.к., по их мнению, правительственная политика налоговых льгот для нефтяников глубоко ошибочна, поскольку не стимулирует нефтяные компании к модернизации, а только субсидирует сохранение отсталых производств за счет бюджета и других налогоплательщиков?
Ответ: - Только дилетанты могут так говорить. Во всем мире нефтепереработка выгодная, а у нас не выгодная. Здесь важную роль играет система налогообложения, а значит вопрос ценообразования. Да, сегодня мы половину нефти гоним на Запад, создавая там рабочие места и возможность выпускать нужную продукцию из нашей нефти, которую мы затем вынуждены покупать. А если бы мы большую часть перерабатывали у себя, то наш объем валового внутреннего продукта был бы в полтора раза выше. Но у нас очень плохо развита нефтехимия. Объем производства химического сектора в США больше 650 млрд долл. в год, а у нас – 40 с небольшим. А что сегодня можно сделать без химии, практически, ничего, начиная от обоев до самолетов. Поэтому я считаю, что нужно строить и нефтеперерабатывающие заводы новые, и провести реконструкцию, модернизацию устаревших НПЗ, потому что по уровню нефтепереработки мы на одном из последних мест. Как пример, мы ввели в эксплуатацию НПЗ в Нижнекамске, но вторичные процессы пока не пошли, а потому и глубина нефтепереработки там не растет.
Произносимый сегодня тезис, что сырьевая экономика не может быть инновационной, на мой взгляд, просто несостоятельный. Это не так. Когда в нее вкладываются достаточного объема средства, когда подключается к этому процессу наука, а значит, создаются благоприятные условия, то она становится передовой, инновационной. Как пример, можно взять Катар, где перерабатывают газ и получают моторное топливо: около 40% солярки, столько же примерно авиационного керосина, 15% низкосортного бензина, который можно использовать дальше на переработку и 5% мазута. Но при этом там используются высочайшего уровня технологии.
Кстати, в Норвегии нефть и газ в валовом внутреннем продукте занимает 36%, а у нас меньше 20. Но там никто не говорит, ни о «нефтяной игле», ни о «сырьевом проклятии», а только радуются. Что могут предложить взамен те, кто говорит такое? Ничего. Вот и весь ответ.

Вопрос: - Несмотря на Постановление Правительства РФ «О мерах по стимулированию сокращения загрязнения атмосферного воздуха продуктами сжигания попутного нефтяного газа на факельных установках», вступившее в силу 1 января 2012 г., уровень эффективного использовании ПНГ в России остается низким, это значит, что объем выбросов загрязняющих веществ в атмосферный воздух от стационарных источников по-прежнему остается высоким. Какие шаги необходимо предпринять, чтобы довести уровень использования ПНГ на предприятиях до 95%, как это отражено в правительственных документах?
Ответ: - Начнем с того, что сегодня никто не может сказать, что такое попутный нефтяной газ. Это значит, что необходимо разработать стандарт с терминами и определениями, потому что нет двух одинаковых месторождений, а значит и ПНГ имеет разные характеристики. К примеру, если в нем содержится 20% азота, то можно, как говорят, хоть на уши вставать, а 95% его использования никогда не получится. Кроме этого, нужно разработать каталог всех имеющихся в мировой практике технологий по его переработке, использованию, чтобы изучить все, что есть в мире.
Сегодня уровень использования ПНГ ниже, чем он был 15-20 лет назад. Но тогда Самотлорское месторождение одно давало 157 млн т нефти, а потому там был построен целый комплекс по переработки ПНГ: 4 завода в Нижневартовске, 2 завода в Белозерке, завод в Сургуте и еще целый ряд других. Но таких месторождений пока нет, максимально сегодня - месторождения на 1 млн т, а значит маленький объем газа, на который завод не построишь, поэтому встает задача сбора такого газа, необходимость стимулировать разработку новых технологий по превращению этого газа в жидкость, которую можно уже закачать в трубу, контейнер и доставить к месту его дальнейшей переработки на нефтехимию. Далее, ПНГ можно было бы закачивать в непродуктивный пласт, как это делают в Норвегии, чтобы потом, когда нужно, этот газ можно было использовать. Но для этого нужны мощные компрессоры, которых у нас тоже нет.
Чтобы стимулировать эффективное использование ПНГ, разумеется, и штрафы нужны за нерадивое отношение, но при этом, уплаченные штрафы должны оставаться на этих же территориях для улучшения условий проживания населения. К слову, несмотря, что мы считаемся газовой державой, у нас всего 28 перерабатывающих заводов, а у американцев 540 таких заводов и газово-бензиновых установок, у канадцев – за 900. Нужно изучить такой опыт, чтобы у себя распорядиться с ПНГ как нужно, как это требует время.
Но, в целом, по НПГ все компании нашей отрасли разработали программы, строят дополнительные компрессорные станции, строят газопроводы для сбора газа и т.д.

Вопрос: - Одним из наиболее обсуждаемых сегодня отраслевых вопросов - разработка шельфовых месторождений, будущее российской нефтегазовой отрасли, хотя, по мнению экспертов, для осуществления таких проектов у нас нет ни необходимых технологий, ни техники, ни соответствующей инфраструктуры. Насколько Ваше мнение расходится или согласуется с такими высказываниями?
Ответ: - Нужно заниматься изучением границ шельфов, правовые вопросы отрабатывать. Что касается добычи, то здесь не все так однозначно. Когда в Газпроме в 2010-м с горячностью настаивали дать старт строительству технологических объектов на Штокмане, опытные специалисты говорили, что сначала нужно разработать полуостров Ямал, где запасы газа намного значительнее - более 12 трлн кубометров. Во-вторых, там под ногами хоть какая-то, но твердь, по которой можно ходить, размещать оборудование, технику, а на Штокмане 600 км от берега, 300 м глубина, и этим все объясняется.
Как мы знаем, в конце концов разум возобладал, и сегодня добыча нефти на Ямале стабилизировалась на уровне 23 млн т в год, а ежегодную добычу газа на этом месторождении планируется довести до 140 млрд кубометров, а в перспективе до 340. Поэтому в каждом случае нужно смотреть, изучать, насколько экономически выгодно вести разработку того или иного месторождения.

Вопрос: - Отечественные проектные, инжиниринговые, сервисные компании в большинстве своем считают, что сегодня на российский рынок нефтепереработки активно продвинулись ведущие мировые лицензиары и инжиниринговые компании, обладающие большим финансовым потенциалом, что привело к прекращению внедрения в России новых отечественных технологий нефтепереработки, оборудования и российских компаний с отечественного рынка технологий, оборудования, инжиниринговых услуг. Что необходимо предпринять, чтобы решение задачи ускорения модернизации отрасли было тесно связано с повышением роли в этом процессе отечественных компаний?
Ответ: - Инжиниринговых компаний у нас очень мало, как говорят, их можно пересчитать по пальцам. Причин такого положения достаточно много. Есть немаловажные темы, которые наши компании не охватывают в своей деятельности. К примеру, энергосбережение не сводится к замене лампочек, нужно заниматься новыми процессами, материалами, технологиями. Поэтому перспектива развития нашей экономики страны не зависит от сегодняшних объемов добычи, от цены на нефть, а зависит от новых инновационных технологий, оборудования, с помощью которых мы сможем освоить новые регионы и добыть ту же нефть. К примеру, вентильные двигатели с винтовым насосом, которые производит тот же РИТЭК, работают очень эффективно, в энергосберегающем режиме. Такое оборудование обеспечивает работу скважины на интеллектуальном уровне: дебит скважины уменьшается, а вместе с ним уменьшаются и обороты двигателя. Пример Лукойла и РИТЭК показывает, что многие вопросы можно и нужно решать, опираясь, в том числе, и на собственные силы, по разработке новых технологий, инновационного оборудования.
К сожалению, в нужное время мы не поддержали отечественное машиностроение, а потому за время приватизации мы растеряли колоссальный опыт Химмаша с хорошо развитой инфраструктурой. Если первое месторождение в 1972 году мы начинали осваивать на севере Тюменской области в своей основе на зарубежном оборудовании, то всего через 5 лет осваивали Уренгойское месторождение на практически своем отечественном оборудовании, которое и по сей день работает надежно. Уралмаш в лучшие годы делал более 200 буровых установок высокого качества, а в минувшем году чуть более десятка. Так что вопросы развития нефтегазового комплекса затрагивают интересы многих отраслей. Поэтому без отечественного машиностроения всерьез двигаться вперед просто нереально, а потому необходимо возрождать нефтехимическое машиностроение, пока еще не все растеряли окончательно.
Подтверждением тому может служить компания «Новомет» из Перми, которая успешно занимается производством электроцентробежных насосов, причем такого уровня, что они превосходят все зарубежные аналоги. Этой компании Союз нефтегазопромышленников активно содействует по выходу ее продукции на зарубежные рынки, признаться, при очень жесткой конкуренции. И компания «Пакер» из Башкирии сегодня производит одно из лучших пакерно-якорное оборудование в России, без которого нефтяная отрасль просто не может обойтись. Но, к сожалению, это пока еще отдельные примеры, а в основном, большой объем оборудования, работ сегодня в отрасли выполняют иностранные компании.
Чтобы в этом вопросе изменилась ситуация к лучшему, нужна серьезная государственная поддержка инновационным компаниям. Помнится, приезжал к нам Клинтон и привез с десяток владельцев нефтяных компаний. И он, президент, лоббировал их интересы перед нашим президентом, потому что сегодня без необходимых финансовых гарантий со стороны государства никуда не сунешься.

Вопрос: - Успех модернизации отрасли во многом зависит от объема инвестиций в нее, но привлекательность отечественной нефтепереработки сегодня оценивается российскими и иностранными инвесторами в целом невысоко, что заставляет российские нефтяные копании направлять на модернизацию собственную прибыль и самим осуществлять поиск иностранных инвестиций. Какие меры необходимо принять, чтобы кардинально улучшить инвестиционный климат в отрасли?
Ответ: - Для изменения инвестиционного климата необходимо изменить систему налогообложения в нефтегазовой отрасли. Если в целом по стране изъятие выручки можно оценивать как высокое – 34-35%, заметим, за рубежом оно составляет 28-29%, то в нефтегазовом секторе оно составляет 65-70%, а за рубежом – от 28 до 32%. Возьмем пресловутый налог на добычу полезных ископаемых, который напрямую связан только с ценой на нефть на мировом рынке. Теперь представим, два месторождения, где дебит одной скважины 100 тонн в сутки, а на втором у скважины дебит -10. Для того, чтобы на втором месторождении добыть эти 100 тонн, он должен пробурить 10 скважин. А бурение каждой скважины обходится в 1-2 млн долл. Получается, что затраты разные, а налог на 1 тонну один и тот же. Малые месторождения, трудноизвлекаемая нефть, все это обязательно должно учитываться в налогообложении.
Конечно, сегодня делается что-то в этом направлении, скажем, есть льготы при высокой обводненности нефти, также предлагается обнулить НДПИ при добыче на шельфе, но этого недостаточно, нужно обнулить НДПИ, и нужно снизить таможенную пошлину, чтобы рентабельность была хотя бы на уровне 10-12%, а иначе какой же смысл? На эту тему приведу показательные цифры за 2009 год, когда вся чистая прибыль российской нефтянки была 25 млрд долл., а у одной ЭксонМобил – 36,6.
В принципе, государство может все забрать, но ведь сегодня нужно думать о том, что будет с отраслью через 5-10 лет. Поэтому считаю необходимым создать комиссию или рабочую группу при Думе или же при другом госоргане и провести спокойный детальный анализ всех налогов, которые есть в нефтегазовом секторе, чтобы оценить ситуацию и понять, что можно и нужно сделать для реального развития отрасли. Ведь мы, без преувеличения, на протяжении 10 лет постоянно недофинансируем нефтяную отрасль, в которую, по самым скромным расчетам, нужно вкладывать не менее 40 млрд долл. в год, а вкладываем в два раза меньше, отсюда и накапливаются проблемы. К примеру, оборудование в нефтедобыче устарело на 65-70%, в нефтепереработке на все 80%. Магистральные трубопроводы, у которых нормативный срок 33 года, выработаны больше чем на треть.
Невозможно успешно работать в отрасли и без серьезной диагностики. К примеру, «Транснефть» создала в свое время мощную компанию, которая занимается диагностикой, за счет этого резко сократились отказы, порывы, стал возможен плановый ремонт. Такую работу нужно проводить повсеместно.

Вопрос: - Сегодня отмечается рост доли сланцевых углеводородов в общем объеме сырья для мировой энергетики. Есть ли у России реальные перспективы развития добычи сланцевой нефти?
Ответ: - Сланцевой нефтью сегодня необходимо заниматься очень серьезно. По оценкам геологов, к примеру, в Восточной Сибири запасов нефти 15-20 млрд т нефти, но ее надо там еще разведать, добыть, создать инфраструктуру, что потребует даже при самом серьезном подходе к этому вопросу не менее 20-25 лет. Теперь возьмем старое месторождение Баженовская свита, где ее свойства обусловлены трещиноватостью, т.е. там находится та же сланцевая нефть, которую обычным способом невозможно извлечь, а ее геологические запасы оцениваются, к примеру, известным российским геологом И. Нестеровым, в 150-200 млрд т. Но при существующих методах добычи можно взять максимум 2-3%. Поэтому нужно разрабатывать новые технологии добычи.
Учитывая, что сланцевая нефть находится на территории, где созданы буровые предприятия, соответствующая инфраструктура, при наличии нужных технологий наладить добычу сланцевой нефти на этом месторождении можно за 5-7 лет. Для этого необходимо объединится отечественной науке, создать мощный центр по разработке таких технологий. К примеру, наша компания РИТЭК занимается разработкой таких технологий. У них есть полигон в районе Ханты-Мнсийска, где они извлекают нефть, применяя, в том числе, внутрипластовое горение, когда в результате высокой температуры и давления получаются жидкие углеводороды, которые можно подавать в нужное место на переработку. Тема очень важная, это вопросы геологические и технологические, это вопросы оборудования и другое. На мой взгляд, нужно полнее использовать технические достижения в космосе, которые, по мнению специалистов, значительно увеличат эффективность добычи.

Вопрос: - На состоявшемся в конце минувшего года «круглом столе» в Союзе нефтегазопромышенников группа российских экспертов выступила с предложением о создании Российской национальной системы оценки и прогнозирования мирового топливно-энергетического хозяйства с целью подготовки уверенных отечественных прогнозов, как на развитие самого комплекса, так и на изменения в макроэкономической среде, в том числе цены нефти и других энергоресурсов. Насколько актуальна такая задача для России, учитывая, что целый ряд российских отраслевых институтов и центров занимаются подготовкой таких прогнозов, а также существует немало зарубежных прогнозов?
Ответ: - Решение многих вопросов, как известно, лежит в управленческой сфере, в сфере принятия решений. К сожалению, на мой взгляд, сегодня в российских властных структурах, определяющих стратегию нашей отрасли, не много профессионалов, которые бы хотели, умели и могли посмотреть за горизонт, где огромную роль играет прогнозирование. У нас сегодня работают над прогнозами развития национального и мирового энергетического хозяйства правительственные организации, научные центры, подразделения энергетических компаний и независимые эксперты. Их наработки используются в законодательных и исполнительных органах власти при подготовке различных решений. Вместе с тем, состояние аналитической работы по этому направлению в существующих формах организации и взаимодействия ещё не позволяет говорить о системе объективного и всестороннего анализа внутренней и общемировой ситуации.
Так, свыше десяти прогнозов развития мировой энергетики, сделанных в России в 2011-2012 гг., показывают множественность сценариев, часто не связанных между собой, удалённость прогнозов от процесса принятия решений. Более того, ориентация российских официальных организаций на данные иностранных агентств приводит к существенным ошибкам в принятии таких системных решений как бюджет страны, прогнозы экономического и социального развития.
Примером может служить сложившаяся ситуация со сланцевым газом, которая не вчера родилась. Американцы занимались этой проблемой 20 лет, вложили в ее решение 20 млрд. долл., создали эффективную технологию и в 2011 году добыли без малого 180 млрд кубометров газа и перестали нуждаться в СПГ, который хлынул в Европу, где, как известно, одним из главных поставщиков газа является Россия. В этой ситуации экономические интересы нашей страны могут серьезно пострадать. Поэтому участники «круглого стола» и высказались за создание в России национальной системы оценки и прогнозирования отечественного и мирового топливно-энергетического хозяйства.

Вопрос: - Сегодня в отрасли существует более 200 мини-НПЗ, которые в большинстве своем находятся в бедственном положении из-за претензий к уровню их технологического оснащения, качеству выпускаемой продукции. Как Вы оцениваете возможность перепрофилирования, модернизации таких заводов для переработки нефтешламов и тяжелых нефтяных остатков, гигантские объемы которых накоплены в России, и выработки, в частности, дорожных битумов, которые сегодня востребованы при строительстве и реконструкции отечественных автомобильных дорог?
Ответ: - Мини-НПЗ, они разные. Есть среди них заводы средние, как Новошахтинский, Тюменский, Антипинский, Марийский, т.е. заводы, которые перерабатывают до 1 млн.т. нефти, они решают локальные проблемы данного региона. Остальные, которые перерабатывают 50-100 тыс. т, никогда не смогут обеспечить нужного качества вырабатываемое моторное топливо – Евро-3, Евро-4, поэтому в нефтепереработке они обречены на вымирание. Но они есть, и глаза на это закрывать не нужно. За ними стоят конкретные люди, их семьи. Поэтому использование мини-НПЗ для переработки нефтяных отходов, в принципе, это возможно. Но это уже другая технология, которую необходимо там внедрять. К тому же нефтешламы находятся, как правило, рядом с нефтеперерабатывающими заводами, а значит можно использовать те мини-НПЗ, которые находятся вблизи заводов. Доставлять же отходы на дальнее расстояние будет просто невыгодно. Поэтому, чтобы решить вопрос с мини-НПЗ, нужно специально созданной рабочей группе или комиссии также внимательно изучить этот вопрос и, к примеру, перепрофилировать их под переработку отработанных самых разнообразных масел, проблема с которыми в нашей стране также стоит достаточно остро.

Вопрос: - Ситуация с масштабным воровством посредством криминальных врезок в нефтепродуктопроводы, по мнению экспертов, сегодня вышла за пределы отрасли и превратилась в угрозу национальной безопасности государства. Какие, на Ваш взгляд, необходимы меры на государственном уровне, чтобы они трансформировались в наказание тех, кто покрывает воровство топлива и процветающий на нем криминальный бизнес?
Ответ: - Да, проблема не простая. На фоне безудержного воровства в стране в различных министерствах и ведомствах, как я считаю, необходимо, прежде всего, повысить борьбу с воровством и коррупцией в целом. Возвращаясь к теме нашего вопроса, необходимо создать четкую систему контроля и охраны, поскольку нередко сама охрана принимает участие в осуществлении криминальных врезок. Сегодня есть надежные системы обнаружения таких врезок. На законодательном уровне необходимо повысить уголовную ответственность за такие деяния и тем, кто ворует, и тем, кто покровительствует воровству, т.к. их деяния создают реальную угрозу национальной безопасности, наносится колоссальный ущерб окружающей среде и промышленной безопасности, жизни людей при давлении в трубопроводе в 56 атм. К сожалению, уже есть примеры гибели большого количества людей от таких аварий. В этом плане до сих пор у нас нет Закона о трубопроводном транспорте, лет 15 над ним идет работа, но до сих пор он так и не принят.

Вопрос: - К сожалению, до сих пор считается возможным высказываться нашим ученым, специалистам, руководителям в статьях, да и публично, что полное решение экологических проблем (уменьшения выбросов в окружающую среду нефти и газа, загрязненных вод, буровых растворов, различных химикатов) требует значительных, как они выражаются, «дополнительных затрат», что приводит к удорожанию продукции. Как изменить, мягко говоря, такое не экологическое мышление, чтобы «дополнительные» затраты на природоохранные проблемы считались, как во всем цивилизованном мире, равноценными со всеми другими основными затратами?
Ответ: - Забота об охране окружающей среды сегодня не чья-то прихоть, она является настоятельной необходимостью времени. Как пример, можно взять компанию Лукойл. Почти все ее заводы сегодня производят продукцию мирового уровня. На мой взгляд, их жизнь заставила это сделать. Когда они купили заправки в США, туда не повезешь плохой бензин, работая на международном рынке. Поэтому с июля минувшего года Лукойл объявил, что все моторное топливо выпускает не ниже чем Евро-5. К сожалению, остальным отечественным компаниям мало есть чем похвалиться в этом плане.

Вопрос: - Генадий Иосифович, недавно Вы отметили свой юбилей – 75-летие, а вместе с Вами и те, кто знает Вас многие годы как опытного управленца, заслуженного деятеля нефтегазовой отрасли. Какие у Вас планы на перспективу и, в связи с этим, какое у Вас самое большое профессиональное желание?
Ответ: - Главной задачей Союза нефтегазопромышленников всегда было и остается принципиальное отстаивание интересов отечественных компаний нефтегазового сектора, как можно больше быть для них полезным. Известно, что не каждому руководителю компании удобно критиковать, высказывать претензии, скажем, президенту, правительству, министерству. Хотя мы и говорим о демократии, но она заключается не только в том, чтобы свободно кричать на Болотной площади, но и организовать конструктивное, серьезное обсуждение нужных, злободневных, наболевших вопросов, проблем. В Союзе именно этим мы и занимаемся, как профессионалы, отдавшие по несколько десятков лет работы в отрасли, поэтому мы заслуживаем право на то, чтобы к нашему мнению прислушивались. Всю работу ведем на общественных началах.
Конечно, можно было бы больше сделать для наших компаний, при более пристальном внимании к нашей работе со стороны отрасли. Как пример, общественный совет сегодня есть во всех основных ведомствах. Единственно, где его нет – это Минэнерго. Мы стараемся такие пробелы компенсировать активным взаимодействием с российской торгово-промышленной палатой через ее комитеты, используя ее площадку для обсуждения отраслевых вопросов. Другая значимая для нашей работы площадка – РСПП, его межотраслевой совет по техническому регулированию и стандартизации в нефтегазовом комплексе.
В целом, ответом на вопрос, какое мое самое большое профессиональное желание, могли бы послужить слова из известной песни наших лет – жила бы страна родная и нету других забот.

- Генадий Иосифович, спасибо за столь исчерпывающие ответы на наши вопросы, удачи Вам в очень важной для нефтегазовой отрасли общественной работе и здоровья.